5
За последние семь лет в столице снесли около 120 исторических зданий, которые могли бы получить статус объектов культурного наследия.
На месте домов, снесенных несмотря на протесты градозащитников и местных жителей, в ближайшие годы могут появиться многоэтажные комплексы.
Только в этом году под ковш экскаватора попали 10 сооружений, представлявших историческую ценность. На их месте должны появиться жилые комплексы, отели и деловые центры. Например, в мае на Малой Бронной улице, 15а, разрушили главный дом городской усадьбы Неклюдовой, построенный в конце XVIII века.
Зданию старейшей московской детской больницы (в последние годы помещения в доме Неклюдовой сдавались в аренду под офисы) было отказано в охранном статусе и была выдана разрешительная документация на строительство здесь жилого дома высотой 28 метров.
В Пожарском переулке были разрушены двухэтажный дом Зиминой (№3) и доходный дом почетного гражданина Колобашкина (№5/12, стр. 1).
Оба дома находились в перечне объектов, заявленных некогда на государственную охрану, но в реестр их так и не включили. В ходе сноса москвичам предъявили бумагу из Мосгорнаследия, где было написано, что здания «объектом культурного наследия или выявленным объектом культурного наследия не являются», поэтому столичные чиновники «не возражают против проведения работ».
А в июне под экскаватор попал конструктивистский Дом культуры имени Серафимовича.
Несмотря на столь горькую статистику, есть и положительные моменты.
- Последние сносы показали, что у москвичей есть активная гражданская позиция, горожанам не все равно, что творится за дверью их квартиры, - считает координатор движения «Архнадзор» Рустам Рахматуллин. - Они остановили снос на Малой Бронной, встали на защиту ДК имени Серафимовича.
Мы идем по улицам Москвы, привычно огибая разрытые и перегороженные тротуары, а Рустам рассказывает, какие невосполнимые утраты понес город за последние годы.
- Это обычная практика мэрии последних лет, - говорит Рустам Рахматуллин. – В 2011-2013 годах ломали даже статусные памятники, в том числе те, которые были приговорены еще при Лужкове. Взрывались старые «мины», которые администрация Собянина не захотела или не смогла «разминировать».
Так, в 2011 году была разрушена усадьба Шаховских, в 2012 году мы потеряли интерьеры Детского мира, хотя все возможности сохранить были. В 2013-м частично снесли и надстроили двумя этажами дом Болконских на Воздвиженке, который был разжалован из памятников еще при Лужкове. Да, тот самый дом из «Войны и мира» Толстого.
«Взрывались» и новые «мины» - на три четверти был снесен стадион «Динамо», который получил статус памятника еще 1987 году. Еще одна жертва - Круговое депо архитектора Константина Тона на Ленинградском вокзале, которое на тот момент было выявленным памятником. Экскаватор работал за забором, на котором было написано: «Реставрация с приспособлением». Снесли примерно 2/5 здания.
Новой вехой в истории уничтожения памятников культурного наследия стал снос палат Киреевского на Остоженке - памятника федерального значения XVII века.
- Его разобрали тайно, без техники, по кирпичику, за непроницаемым забором. На момент уничтожения здание принадлежало Зачатьевскому монастырю. Редкий случай, когда мэрия подала в суд на монастырь и дело выиграла, виновных оштрафовали, - говорит Рустам Рахматуллин. - Сейчас приходится защищать главным образом памятники-«отказники», а также здания, которые формируют историческую среду. Они первыми попадают под нож экскаватора, если появляется заинтересованность инвестора.
Но все-таки понимание того, что памятники сносить нельзя, за последнее семилетие у городских чиновников выработалось. В этом прогресс по сравнению с вакханалией 1990-х и 2000-х годов. Что, конечно, не отменяет характеристики нынешнего отношения к историческому наследию города как варварства.
- Потери 1994-2010 годов чудовищны, - считает Рустам Рахматуллин. - Тогда были уничтожены несколько палат XVII века, несколько домов из Альбомов Казакова – то есть лучших зданий XVIII века. Ушли целые комплексы исторической застройки — Кадашевская набережная яркий тому пример. Нынешние городские власти наконец-то выучили слово «памятник», поэтому неверно говорить, что мы ходим по кругу, что городские власти взялись за старое. Скорее мы ходим по спирали.
Несмотря на весь столичный размах реконструкций и реноваций, взгляд часто останавливается на явно заброшенных и ветхих зданиях. Причина заброшенности всегда разная. Но за пределами Москвы можно выделить типы «заброшек».
- Сельские и городские храмы были заброшены по причине антирелигиозного вандализма, - говорит Рустам. - Сельские усадьбы - по причине революции 1917 года. А также по причине «революции» 1991 года, когда то, что было спасено от погромов, когда в усадьбах были организованы дома отдыха, детские дома, больницы, музеи, - снова оказалось в запустении.
Типичную причинно-следственную связь, ведущую к запустению, можно описать так: закрывается завод — закрываются санаторий завода и пионерский лагерь. Оптимизируют лечебницы — закрывается психиатрическая больница в селе Богимово, где Чехов писал «Палату №6» и «Дом с мезонином». Старинная усадьба приходит в упадок.
Мы проходим мимо котлована, где раньше находился дом, в котором жил великий режиссер с мировым именем Андрей Тарковский. Дом признали ветхим в 2004 году и отправили под бульдозер. Памятник утрачен безвозвратно. Да, он не представлял архитектурной ценности, вполне себе заурядное здание. Но ведь никому в голову не приходит идея сносить здания, где жили Кант или Гегель.
- Архитектурная ценность - это всего лишь один из аспектов культурного наследия, - размышляет Рустам. - Где жил Суворов? Он предпочитал жить по-простому. Или вспомним ленинские места, знаменитый Разлив, где революционер коротал свои дни практически в стоге сена. Но разве не объект культурного наследия типовая многоквартирная башня, в которой жила Наталья Мандельштам? А многоквартирный дом на Алексеевской, где обитала семья Василия Шукшина?
- Если подобные вещи происходят в столице, то что же происходит в российской провинции? - спрашиваю у Рустама.
- В некоторых городах нет охранных зон. По закону она должна быть, а по факту она или не разработана, или лежит под сукном. Градозащитники Саратова, например, безуспешно пытаются остановить наступление силикатного типового жилья на исторический центр.
Еще одна большая проблема - деревянная застройка. Многие города России пошли по пути ее истребления. Есть немногочисленные примеры обратного, как квартал в Иркутске, улица в Омске. Есть, например, удивительный городок Гороховец, сейчас он официальный кандидат в списки мирового культурного наследия ЮНЕСКО. Этот город, как второй Суздаль, сможет жить за счет туризма, за счет сохраненного культурного наследия.
Сохранение культурного наследия - это постоянный динамичный процесс. Насколько городские власти заинтересованы в сохранении исторической среды, можно понять из того факта, как ведутся исторические исследования.
- В Москве фактически никак. При Лужкове, как ни странно, велось поквартальное исследование Москвы. Оно остановилось в границах Садового кольца. При новой администрации финансирование было прекращено, - говорит Рустам.
- Это так дорого?
- По сравнению с укладкой плитки - сущие копейки. Более того, эта информация не публикуется и сохраняется в служебных экземплярах. К тому же городские власти ограничили доступ к архивам домовладений, фактически остановив краеведческие исследования. А главное - Москва до сих пор не имеет статуса исторического поселения. Это говорит о том, что чиновники не желают связывать себе руки.
*